Размышления на заданную тему, или Réflexions sur un thème imposé

На этой неделе во многих городах по всему миру проходит Неделя французского языка и франкофонии. Что такое французский язык, я знаю. Что касается франкофонии, все не так просто. С одной стороны, это явление простое и бесспорное. Это понятие, которое существует где-то вокруг, и о котором слышишь с детства. Но стоит задуматься о каком-нибудь определении этого термина, как понимаешь, что ты об этом ничего не знаешь.
Cette semaine, en France et par delà le monde, on fête le français et la francophonie. Si définir ce qu’est le français (je veux dire la langue française) est assez simple, il n’en est pas de même pour la francophonie. C’est pourtant un mot et une idée qui te côtoie depuis ton plus jeune âge, qui semble tellement évidente que sa réalité en devient intangible. Mais si l’on creuse un peu, tout n’est pas si simple...
Слово « франкофония » появилось во французском языке относительно недавно. Говорят, термин был впервые употреблен географом Онисимом Реклю, чтобы описать население и страны, где употребляется французский язык. Это было в 1880 году. С семидесятых годов, Франкофония с большой буквы Ф - это название международной организации, в которую входят на сегодняшний день 80 стран, где хотя бы часть населения говорит по-французски, или где французский язык - один из официальных административных языков.
Pas si simple d’abord, parce que suivant qu’on y met un F majuscule, la francophonie est soit un terme géographique désignant l’ensemble des personnes et pays où l’on parle le français, soit le nom d’une organisation certes pas très ancienne, mais aux rouages complexes et aux missions aussi floues que changeantes et qui n’est pas (ou qui n’est plus vraiment) la pure émanation d’un rêve de « soft power » à la française…
Но, как ни странно, мне кажется, применительно к русскоязычному миру, сегодня франкофония в нем мало развита. Среди современных русских писателей, например, мало, кто говорит на французском. Можно их сосчитать по пальцам. Да и французская культура, кажется, оказывает мало влияния.
Mais tout cela n’est pas très intéressant, allez-vous me dire. Et vous avez bien raison. Non, bizarrement, en ce qui concerne le monde russophone, ce qui me vient à l’esprit est que le français et la francophonie y était bien plus présente au XIXe siècle qu’aujourd’hui. Saviez-vous que Pouchkine correspondait avec sa femme en français ? Et que 2% du texte original du roman de Tolstoï « Guerre et Paix » a été écrit en français, et publié pour la première fois sans notes de traduction ? C’est qu’à l’époque le lecteur connaissant le plus souvent le français mieux que le russe lui-même. Ce n’est plus le cas aujourd’hui.
Ничего общего со временем, когда вся российская аристократия считала французский язык родным, и гораздо хуже знала русский, чем язык Мольера и Вольтера. Пушкин, например, переписывался с женой на французском. А в романе Толстого - русского до костей писателя – «Война и Мир» почти 2 % текста на французском языке. При этом издавался французский текст без перевода и примечаний! Читатель, значит, в них не нуждался. Он обязательно знал французский.
Quelques enthousiastes parisiens essaient aujourd’hui de développer le concept de « russophonie » sur le modèle (en l’occurence selon moi mal compris ») de la francophonie. Là où le bas blesse, c’est qu’ils considèrent que puisque la francophonie véhicule un message de tolérance et de respect de la diversité, leur « russophonie » doit aussi porter des valeurs et les répandre aux quatre coins du globe.
На примере «франкофонии» уже несколько лет как представители и защитники русско-французской дружбы пытаются вводить в оборот слово «русофония», т. е. совокупность людей, говорящих по-русски. Слово в этом году даже напечатано крупными буквами на стенах стенда России на парижской книжной ярмарке.
En fait, je crois que la francophonie n’est pas porteuse d’idéologie. L’idée de tolérance envers l’autre et de respect des différences n’est selon moi que le dénominateur commun sans lequel, même en ayant une langue commune, les habitants des 80 pays qui la composent ne se comprendraient pas.
Франкофония как организация продвигает идеал толерантности и уважении к разнообразию людей, мнений и обычаев. Это, кстати, скорее не манифест, а необходимый общий знаменатель, без которого люди из очень разных стран не могли бы понять друг друга, несмотря даже на наличие общего языка.
Cette année, pour la première fois, cette « Russophonie » est inscrite en grande lettres sur les murs du stand de la Russie au salon du livre de Paris. Et les valeurs qu’elle prétend porter ne sont pas des valeurs de dialogue et de tolérance, mais plutôt celles des soit-disant « valeurs traditionnelles » si ardemment promues par le pouvoir russe actuel. C’est pourquoi je pense que la culture russe et en particulier la littérature n’ont pas besoin d’être mélangées avec cette idée floue et dangereuse. Car à bien y penser, cette « russophonie », loin de rassembler, pourrait bien diviser encore un peu plus. Et, perdant son « N » pour prendre un « B », pourrait bien ne laisser place qu’à un peu plus de « russophobie ».
И, как в кривом зеркальном отражении, сторонники новоиспеченной «русофонии» тоже считают, что это движение объединяет людей не только общим языком, но и комплексом общих ценностей. Но проблема в том, что речь не идет о толерантности и уважении к окружающим, а о так называемых моральных традиционных ценностях, о моральных скрепах, которые хотела бы всем навязывать сегодняшняя российская власть. По-моему, это ошибочный путь. И вполне может получиться, что вместо объединенной «русофонии», такими нелепыми усилиями получится развить только русофобию. А мне было бы очень жаль...