Выпуск двенадцатый. Довоенное

На недавно прошедшем в Париже (а точнее в приграничном ему городе Kremlin-Bicêtre) фестивале RUSSENKO состоялась встреча с писателем Максимом Осиповым, автором книг «Грех жаловаться!», «Крик домашней птицы» и «Человек эпохи Возрождения». В переводе на французский две первые книги вышли в традиционной желтой обложке издательского дома Вердье.
Le week-end dernier, dans le cadre du festival Russenko organisé par la ville du Kremlin-Bicêtre, l’écrivain russe Maxime Ossipov, interrogé par Sophie Joubert sur la période à laquelle était située l’intrigue des récits de ses « Histoires d'un médecin russe », récemment publiées chez Verdier, précisa qu’il était possible des les dater assez précisément grâce à leur contenu même, puis il ajouta: « Pour répondre à votre question plus largement, je dirais que ces récits sont des récits d’avant-guerre. Si je devais les écrire aujourd’hui, le résultat serait tout autre, parce qu’aujourd’hui, nous sommes en guerre.»
Отвечая на вопрос ведущего о том, к какому периоду относятся рассказы из сборника «Крик домашней птицы», автор неожиданно для меня и, как мне показалось, незаметно для остальной публики, ответил одним словом: «Довоенный». Затем он пояснил, что сегодня он уже не смог бы написать именно такие рассказы, потому что сейчас идет война и писать как раньше невозможно.
L’analyse de Maxime Ossipov en dit long sur les conséquences qu’à déjà ce qu’on a pris l’habitude d’appeler avec prude retenue le « conflit russo-ukrainien ». C’est une ligne de faille en plein coeur de l’Europe. l’Europe géographique, bien entendu ! Et comme dans un film catastrophe, la faille s’allonge et s’allonge, détruisant tout sur son passage. Mais, me direz-vous, nous n’en sommes pas encore là...
Ответ Осипова говорит прежде всего о том, что события на востоке Украины уже никак нельзя воспринимать как локальный конфликт - именно так могло казаться в самом начале вооруженных столкновений - или как стычку между неорганизованной бандой вооруженных наемников-энтузиастов, защищающих уголок так называемого «Русского мира» и регулярной армией Киева. Там, в 3000 километрах от берегов Сены, хотите или нет, идёт настоящая война, в которой напрямую вовлечены несколько стран и держав...
Dans son roman « la glace », Vladimir Sorokine décrit comment des gens sont enlevés par des membres d'une étrange secte. Après les avoir solidement ligotés et emmené dans un endroit isolé, leurs ravisseurs tapent de toute force leur poitrine à l'aide d'un marteau de glace. Chez certains, il en sortira un son particulier, qui les désignent comme des élus. Pour moi, cet écho puissant dans le coeur des victimes est en tous points semblable à celui qui fait se lever de plus en plus de français pour défendre leurs « héros de Donetsk » et leur « Vladimir ». C’est ainsi qu’ils désignent leur idole: Poutine.
Как доказательство - слова, которые с каждым днем все чаще появляются в прессе и на новостных сайтах: такие как «мобилизация», «артиллерийский обстрел», «эвакуация мирных жителей», «линия фронта», «прекращение огня»...
Comme si on leur avait enlevé l’Alsace et la Lorraine, réactionnaires et pseudo-progressistes de tous poils sont d’une véhémence et d’une violence verbale inouïes. On y sent des relents de la France qu’on aime pas, celles dont les graines, que l’on croyait peut-être irrémédiablement sèches, ont repoussé sur le terreau de l’anti-américanisme complotiste primaire et sur des restes d’admiration béate pour les glorieux ouvriers et mineurs du Donbass si joliment chantés par la propagande soviétique, le tout arrosé d’une autre propagande, grand-russienne celle-là, qui cherche à nous faire prendre les vessies pour des lanternes ! Combien de fois m’a-t-on susurré ces derniers temps, que la presse occidentale est russophobe, et comme il est bon de recevoir la bonne parole des chaînes russes d’Etat, ou bien encore de Spoutnik, le nouveau média russe décliné en langue française ! Celui là vaut le détour, je vous l'assure ! Et je ne vous parle pas des nouveaux emprunts russes dont profite l’Extrême droite, qui se voit désormais à deux doigts de conquérir le pouvoir dans l’Hexagone. C’est n’est plus consternant, c’est effrayant !
В нашем западном обществе еще несколько недель назад немногие были готовы без оговорок назвать этот конфликт войной. Но отношение постепенно меняется. И, по-моему, - пора! Ведь страсти и в Европе, и у нас во Франции на пике. Например, статья, опубликованная на страницах онлайн газеты Mediapart о расследовании немецких журналистов из Коррект.ТВ о крушении Боинга около Донецка вошла в первую тройку самых прокомментированных статьей за всю историю газеты (т.е. с 2008-ого года). Суть моей заметки не в том, чтобы разобраться, кто сбил самолёт. Пусть каждый остаётся при своем мнении. Моё - давно сформировано, и факты его только подтверждают.
Cette guerre n’est pas lointaine. Elle ne concerne pas des inconnus, des cousins ou des voisins éloignés. Elle est déjà dangereuse en elle-même, mais elle l’est peut-être plus encore en ce qu’elle réveille d’instincts nauséabonds dans notre société même. Il n’y a qu’à lire les commentaires des internautes à tout article un tant soit peu sérieux sur le Boeing de la Malaysian Airlines descendu par des roquettes cet été dans le ciel ukrainien. Tout n’est que haine, menaces et mépris.
Как в романе Владимира Сорокина «Лёд» этот вал комментариев - по большей части совсем неумеренных и пропитанных ненавистью - отражает звон в сердцах французов от шума этой войны и неотъемлемой от нее пропаганды. Батальоны сторонников «порядка» (в кавычках) и «традиционных ценностей» будто готовы взять оружие и пополнить ряды армии своего любимого «Vladimir». Разумеется, мало, кто в действительности покинет экран компьютера и пойдет воевать. Но все равно страшно. Ведь это отчетливо говорит о том, что наше общество может расколоться, и что «конфликт на востоке Украины» - это настоящая война, и что эта война может быстро стать и нашей войной.
...
Si l’on n’y prend garde, cette guerre qui n’a pas de nom pourrait bien devenir le point de non-retour entre le XXe siècle et le XXIe siècle. La limite chronologique permettant, sur les étagères des librairies et des bibliothèques, de séparer les livres de deux périodes historiques distinctes, comme le coup d’Etat d’octobre 1917 marque la limite entre la littérature classique et la littérature russe moderne. Je préfèrerais, pour ce qui me concerne, qu’on en restât aux limites purement arithmétiques.
В нашей профессии каждая книга должна найти свое место на полке. Для большинства произведений не возникает никаких вопросов. Толстой - в классику, Маринина в детективы, Сорокин и Пелевин в современную литературу, Вирджиния Вульф в зарубежную… Но иногда и сталкиваешься с проблемами классификации: относится ли Михаил Булгаков к классике или к литературе двадцатого века? А Андрей Битов? Он уже и классик ХХ-го века, и наш современник… Обычно, между классикой и ХХ-м веком граница - это Октябрьский переворот 17-го года. Неужели получится, что между литературой ХХ-го и ХХI-го веков рубежом станет эта необъявленная война?
Дополнительно:
Статья о Боинге на сайте Mediapart (Статья интересная, но комментарии еще больше…)
ссылка
И ответ редакции на комментарии на эту статью:
ссылка
О Максиме Осипове на сайте издательства Verdier / A propos Maxime Ossipov sur le site des éditions Verdier
ссылка
Enfin, sur la réalité derrière le mythe de l’ouvrier soviétique dans le Donetz, je vous conseille:
Mon ami Vassia, Souvenirs du Donetz, Jean Rounault, aux éditions LE bruit du temps (http://old.podfm.ru/goto/7b32677