Выпуск первый. Знакомство с автором

Первый выпуск нашей новой рубрики "Заметки на двух языках" посвящен знакомству с ее автором, Франсуа Девером. Он рассказывает о том, как из него получился "русский француз" и почему в далекие 80-е годы он начал изучать русский язык...
Сегодня меня попросили рассказать немного о себе, и как из меня получился русскоговорящий француз.
Le XXe siècle est riche en destins extraordinaires. En histoires familiales qui traversent les guerres, les continents et les océans. Celui de ma famille me semble infiniment banal, et c’est tant mieux.
Родился я в городе Лилле на севере Франции. В СССР я, собственно говоря, никогда не был, потому что впервые я посетил город Санкт-Петербург в 91-м году уже после референдума и возврата исторического названия города.
En 1974 la bonne ville de Lille compte à peine 220 mille habitants, mais ce n'en est pas moins la 10ème ville de France.
И сейчас я немного пофантазирую на французском о том, как могла бы складываться моя жизнь, если бы я родился в СССР в 1974 году.
C’est donc sans doute à Kouïbychev que j’aurais vu le jour si j’étais né en URSS. Cette ville désormais rebaptisée SAMARA comptait alors un million deux cent mille habitants et était la dixième ville de la Russie d’aujourd’hui. Malheureusement, je n’ai jamais mis les pieds sur ces rives de la Volga et j’aurais bien du mal à vous décrire le charme pittoresque de ce centre industriel tombé en disgrâce après la guerre civile. En 1941 les Allemands sont aux portes de Moscou et c’est là que sont transférées de nombreuses usines, le gouvernement et les organes bolchéviques, mais aussi par exemple la troupe du Bolchoï. C’est à Samara que fut jouée pour la première fois la 7e symphonie de Chostakovitch dédiée à Leningrad assiégée.
Я начал учить русский язык в 1985 году в шестом классе. Выбор случаен. У меня насколько я знаю нет никаких русских корней. Моя мама с юга Франции, из Тулузы. Отец с севера, родился возле самой границы с Бельгией. Уровень преподавания языков у нас во Франции был и остался не очень, так что по советам сестры я решил не учить английский как первый иностранный язык. Его можно ведь взять как второй. Осталось выбирать между немецким и русским. Немецкий язык меня не привлек и я выбрал русский.
J'ai choisi d'apprendre le russe non par hasard, mais par défaut, car les autres langues proposées ne m'intéressaient alors pas. Débutées dans un groupe de six élèves. Et c'est seul face au professeur que j'ai préparé mon baccalauréat. Des conditions dont on peut rêver lorsqu'on a pas 17 ans…
Сначала в классе нас было шестеро. А за год до окончания школы я уже был единственным учеником. Ретроспективно я понимаю, что этот год наедине с преподавателем был очень полезен для осваивания языка, но тогда, это казалось мне несправедливым: не отвлекаться ни на секунду, невозможно скрыть что ты к уроку плохо подготовился…
C’est dans le cadre d’un échange scolaire que j’ai découvert Saint-Pétersbourg. Nous étions chaleureusement logés dans de grands immeubles de banlieue au charme inexistant et au confort très relatif. Chaque jour nos excursions dans le centre-ville étaient comme un voyage dans le temps figé du cœur historique de cette « deuxième capitale » russe.
Школу я окончил в 1992, как вам известно уже успев побывать в России один раз по школьному обмену. Эту первую поездку в Россию нам обещали чуть ли не каждый год с первых дней, как мы начали учить русский, но она состоялась только, когда я учился в 10-м классе.
Ce premier voyage, chaque année annoncé, sans cesse reporté a sans aucun doute crée les conditions d’une cristallisation toute stendhalienne, autrement dit d’une « fixette » sur la Russie, tant désirée et si inaccessible. Dès que ce fut possible j’y suis ensuite retourné, pour finir par m’y installer et d’y passer un peu plus de six ans.
Последний раз поездку аннулировали за неделю до отъезда в 89-м году под предлогом, что советские танки вошли в Вильнюс. Мы тогда правда собирались в Ленинград, который от Вильнюса находится все таки на расстоянии более чем 700 километров. Но мы не смогли убедить директрису школы, по всей видимости, бывшую двоечницу по географии.
Je pense que si j’étais né en URSS, j’aurais été attiré par la France et l’Occident, également inaccessible pour plusieurs générations de soviétiques que la Russie a pu l’être pour moi, pour de toutes autres raisons il est vrai… Après 1991, plus rien ne m'aurait empêché de partir en France et d'y terminer mes études.
Как ни было неловко в этом признаться, мой интерес к России возник не от чтения классиков или от музыки великих русских и советских композиторов. И уж тем более не от любви к Святой Руси или загадочной славянской душе.
Malgré les différences entre les deux pays, je pense que mon double imaginaire aurait, comme dans un jeu de miroir, fait à peu près les mêmes choix et se serait installé, lui, à Paris.
Наверно, настоящая жажда России возникла из-за бесконечного переноса нашей поездки. Произошла некая «кристаллизация» как у Стендаля, когда «страстный человек видит в любимом существе все совершенства», а затем появляется сомнение чтобы, наконец, «во время мучительных и сладостных колебаний бедный влюбленный живо начинает чувствовать: «Она дала бы мне наслаждение, которое может дать только она одна во всем мире». После школы у меня была одна только мысль: учиться и поехать пожить в России.
Был в России каждый год с 1992 по 1995. Тогда возникла возможность там учиться. Сначала в Питере, а затем в Москве. После учебы я там остался, встретил любовь. Вернулись в 2001-м. А в 2003 я начал работать русском книжном магазине «Глоб», в котором бывал в качестве клиента в студенческие годы. Попал туда совершенно случайно. Работаю в нем уже более 10 лет.
Je ne sais pas si, après quelques années passées en France, non double soviétique imaginaire serait retourné vivre en Russie. J’ai la faiblesse de croire qu’il serait resté à Paris et que tôt ou tard, à la recherche d'un livre ou d'une âme soeur, ses pas l’auraient guidé vers une librairie du quartier de la Bastille où il serait tombé nez à nez avec lui-même…
В нем ведь встречаешь примерно столько же русских, сколько и французов, так что иногда мне кажется, что я пока еще нахожусь в России. Не в географическом пространстве под названием Россия – с географией у меня все таки лучше, чем у той директрисы, – а в культурном и лингвистическом пространстве, который на протяжении многих десятилетий каждый русский эмигрант уносит с собой, сохраняет, обогащает и бережет как сокровище.